Счастливая

Алл-ё!…Алл-ё!…Надька?…Это ты?…Да, говори!…Говори! Да, ты, что?!!!…И когда?…Отпад!… Говоришь, сам подошёл?…Притормозил…Буквально, вдарил по тормозам?…Ну, уж, прям…Вдарил…Ага!…Ради тебя!…Конечно!…Куда предложил подвести?…Ну и куда ты захотела?…В ЗАГС?!!!…Очень смешно!…Как бутик-то называется? Повтори…Ну, да, откуда тебе выговорить…Ты ведь в иностранных ни бельмеса…Одну школу заканчивали…Да не обижайся…Сама такая…Ну, дальше-то, что??? Сам тебе выбрал?…Ну, даёт!…Повёл в примерочную…Прямо при нём?…Ну, я тебя зауважала!…Ясно, что крышу снесло…Кто бы тут устоял…Пошла. значит «ва-банк»!…Попросила его застегнуть…Молодец!…Только так с ними и надо…Да, не перебиваю…Не перебиваю…Спёкся?…а кто из них  не спекётся!…Сказал, что берёт всё?!!! А у дур-то бутиковских глазёнки-то повылазили…Ха-ха!…Послал их за цветами?…Небось поплелись, как приговорённые…Молодец, парень!…Не парень, говоришь…Да тебе-то что?…Сама давно не девочка!…Да. не стояла я со свечкой!…Не стояла!…Молчу!…Говори-говори!…

       Ну, куда же без ресторана…у них ни на что другое фантазии не хватает…Нет, что бы на Канары…Да, неушто!…Друг туроператор?…Да ты проверь...Лови на слове!…А то, как бы друг туропереторшей не оказался…А ты уши и развесила…В тот же день и купили?…Так не бывает…Ну, бывает…Бывает…Ну, везёт…Везёт (Дурам)…Огласи всё меню, пожалуйста…Конечно, не выговорить!…С твоей-то дикцией…Уже заткнулась!…Сколько на оркестр выкинул?…А ты посчитай…Прямо в танце?…Как ты это всё вытерпела…Конечно, нормально.. С твоим-то опытом …Да, уж по-богаче…Не считала…Пригласил домой?…И ты согласилась?…Ой-е-ей…Какие мы все «пушистые»…Поломалась бы для приличия…Не учу…Не учу…Учёная…тоже..

      Ну и как бунгало…Берлога холостяка?!!! Как же…холостяка…Все они холостяки и девственники…Держи карман шире…Ну, верю!…Верю!…Сама такая же дура была…Не дура-не дура!…Сам накрыл?…Свечи, конечно же…Стандарт!…Все! Усохла!…Кто пел?…Да, что это я спрашиваю!…Действительно: откуда тебе знать?…Главное. что в кайф…Ну. ты себя., конечно, показала…Во всей красе!…Только шеста и не хватало!… А?…Вокруг барной стойки?!…Круто…Действовала по обстоятельствам?…Сойдёт, конеч- но,  для первого раза…Остальное прибереги «для заграничных гастролей»…  

      До утра не спали?…Представляю…Представляю…Представляю…Ой. Надька, больше не могу!…Молчи!!!…Так напредставлялась, что рубашку на себе порвала…Какая ты у нас счастливая!!! А с утра всё по-новой?!!!…Господи! Везёт же людям!!! Просто жигало како-то…Не жигало?…А кто?…Володя?!!! Вовик, значит…По паспорту проверила…Молодец! Моя школа!…Нас на мякине не проведёшь!…Слушай. а друга-то   у него, с такими же параметрами, нету?…Ты спроси…Спроси… Сама.. как корова!…Да, если я соберусь…Помнишь, как я «подобралась», когда мы на юг собирались…При виде торта в обморок падала, но держалась…Смогу-смогу…Ты, главное, про друга-то не забудь…Уж я не подведу…Ты меня знаешь…Видела в деле, не раз…Когда я тебя подводила?!!!…Ну перебрала немного…Так не отбила же…Куда мне до тебя…

      Что-что?…А! Муж приехал?!! ! Ему-то, ты что натрепала?…Ладно, потом расскажешь…Всё-таки, ты счастливая!…Надька!!! Пока-пока!!!…Не забудь, про друга…

Прописались

Служба в укрепрайоне начала 80-х маслом не казалась. Пейзаж более чем унылый: сопки, казармы-бараки для личного состав и офицерские общежития с видом на вероятного противника. И огромное пространство, с боевой техникой под открытым небом, огороженное колючей проволокой. Картину дополняли закопанные по башню  неподвижные танковые огневые точки (НТОТы) и ДЗОТы, от горизонта до горизонта. Китай вёл войну с Вьетнамом. Ну, а мы, готовились, согласно договору о совместной обороне, оказать последнему полномасштабную помощь… Развёртывались по штатам военного времени кадрированные части. Вооружение и технику снимали с консервации, силами призванных «партизан», собранных по всему Забайкалью. И всё это на фоне 40-градусного мороза и обжигающего ветра, дующего почему-то всё время тебе в лицо, независимо от направления твоего движения…Быт и нравы, царящие в этой, максимально приближённой к боевой, обстановке, были не менее суровые, чем окружающий ландшафт…

     Меня, с начфином нашего батальона, поселили на 1-м этаже офицерского общежития. Комнатушка размерами чуть более железнодорожного купе с двумя солдатскими кроватями, тумбочками и гвоздями по стенам, для нашего гардероба. Дверь держалась «на честном слове». Температура нашего бунгало была не намного выше данных метеосводок. Одним словом, ничего лишнего, чтобы отвлекало от выполнения служебных обязанностей и мешало бы стремлению немедленно выдвинуться в казарму к любимому личному составу…Наше обоюдное желание хоть как-то скрасить мрачную действительность за дружеской вечеринкой постоянно натыкалось на дефицит времени и отсутствие спиртного в пределах прямой видимости. В УРЕ официально свирепствовал «сухой закон». Хотя временами складывалось впечатление, что многие об этом и не подозревали: пьяные дебоши постоянно сотрясали  развёртываемые части. Будучи начальником патруля мне лично приходилось быть участником «боевых действий», связанных с усмирением поклонников «зелёного змия»…Но и на нашей улице наступил праздник. Серёга, вернулся из штаба армии с батальонной получкой и подъёмными, «заряженный», под самую завязку, питьевым спиртом. С меня причиталась только тушенка, овощные консервы, менералка и хлеб…Дело было лишь за отгулом, которых у меня-то, в отличии от моего собрата, накопилось не мало. Но и тот, навесив что-то на уши комбату, слинял со службы до понедельника.

      Праздничное настроение не покидало двух старлеев с утра субботы. Сходку наметили на 19.00., т.е сразу же после ужина в офицерской столовой, где решался вопрос с хлебом и разогретой тушенкой. Всё шло по намеченному плану: «поляну накрыли», без особых проблем, в срок…К девяти вечера наши молодые здоровые   организмы уже поглотили первый литр «огненной воды»  и, мы во всю прерывали друг друга воспоминания о прежних годах службы.. За моими плечами была Северная группа войск, у «фина» ГСВГ. Вторую поллитровку почали, почти без перекура, т.к оба были парнями не чуждыми спорту и табак не выносили на дух. С каждой новой стопкой, чёрно-серые тона служба в ЗабВО уступали место радужному спектру надежд. И планы пересечения Государственной границы для оказания интернациональной помощи нашим косоглазым братьям с Индокитайского полуострова не казались такими уж катастрофическими…Скорее наоборот, всё представлялось некой экзотической прогулкой по Поднебесной с перспективами карьерного роста и романтических знакомств с аборигенками…

      Но нашу нарастающую эйфорию, почти на пике, прервало вмешательство злых внешних сил…Местный атаман общаги, особо не церемонясь, вынес одним ударом нашу хлипкую дверь, обрушившуюся всей своей проекцией на доставшиеся нам с таким трудом спирт и прочие деликатесы, разложенные на 2-х солдатских табуретках, как раз напротив входа, по середине комнаты. Громила, в прямом и переносном смысле этого слова, прервавший наше мирное застолье таким беспардонным образом, успел, правда, ещё обратиться к честному собранию с претензией: «Вы уже почти месяц здесь живёте и до сих пор мне не представлялись!!!…», чем подписал себе окончательный приговор…Не знаю, кто ему раньше попадался на его нелёгком пути, но здесь он явно не угадал…Мы, не сговариваясь, вырвали из под разбитых дверей по тубаретке и понеслось…Я бил по голове и в грудь, мой соратник -по печени, кобчику и в пах. Но «кабан» был ещё тот…Не зря общагу держал в страхе…Понимая, что его сейчас здесь добьют и всё спишут на боевые потери, наш оппонент, обливаясь кровью и защищаясь остатками двери, со звериным воем, рванул из комнаты вверх по лестнице, Мы не отставали, нанося беспрерывные удары, пока не ворвались вслед за паханом в одну из комнат на третьем этаже…Здесь уже нас с Серёгой ждал сюрпиз…Двумя ударами бутылок, почти синхронно, нас вырубили какие-то незнакомые дяди, как позднее выяснилось, местные сосланные и высланные на поселения товарищи, паспорта которых лежат в забайкальских отделениях милиции. Я очнулся первым и сквозь пелену редеющую на глазах стал высматривать нашего главного обидчика…Серёга очнулся позднее, но, благодаря тому, что был ближе к атаману, успел провести ещё один приличный удар, после чего его снова отправили в нокаут…Меня же «повязали» так плотно, что дотянуться я ни до кого не мог…Но по моим судорожным попыткам освободиться и угрожающим репликам судьба атамана просматривалась в ближайшей перспективе однозначно, без вариантов...На моих глазах это странное вече стало держать совет, что дальше делать…Гостям общаги  лишние проблемы с военными и милицией явно были не нужны…Наш обидчик, видя мрачные перспективы, с их уходом, остаться с нами один на один, стал срочно, вызвав кого-то из своих шестёрок, наводить о нас справки. Тем временем, его друганы  предложили нам всё замять, т.к. обе стороны конфликта получили уже своё по полной…Нас освободили, налили по стакану какого-то пойла и мы «выпили мировую»…Чем очень обрадовали «хозяина общаги», который всё время, беспрестанно суетясь, обещал, что теперь с нашей головы ни один волос не слетит…На его же голову было просто страшно смотреть…

      Во второй половине ночи, в знак безмерного к нам доверия, было предложено принять участие в так называемой «примерке». В коридоре, по команде «Подъём!», выстроились молодые офицеры, выпускники этого года, держа перед собой новое, «солидольное», обмундирование и амуницию, «предлагая» местным сторожилам в звании «старлей» и «капитан» обменять на их старое, изношенное…Торг шёл бойко и непринуждённо… Сказать, что все шли на заклание добровольно, как бараны, было бы не правдой…Были и несогласные…Но своё несогласие, в отличии от нас, они проявляли как-то вяло, не убедительно…Их так же вяло и били…Мы с коллегой решительно отказались от «услуг» молодёжи, и, сославшись на ноющие раны, удалились к столу…А действо продолжалось дальше…Всем поднятым было принудительно-добровольно предложено скинуться по червонцу и выделить из своей среды волонтёров, «знаменосца и двух ассистентов».… Юная поросль, с собранными ассигнациями, выдвинулась по указанному адресу местной бабки-самогонщицы, для соответствующего затаривания…Где-то через час, в районе 3-х ночи, «ночные ястребы» вернулись с задания, за что были и поощрены каждый стаканом принесённой жидкости…Хотя как считать: поощрение это или тест на качество…Закончился день нашей «прописки», где-то уже под утро, стрельбой по крысам в офицерской столовой.

      Наш эффектный дебют на укрепрайоновском небосклоне имел противоречивые последствия. Мы стали полноправными членами застолий третьего этажа и судьями в тех или иных разборках, принимая иногда «непопулярные решения», что, естественно, всегда, черевато…И однажды, проснувшись и поняв, что, пора менять место службы, я записался добровольцем в другое, тоже, к стати, непопулярное место…Серёга, к тому времени, уже ушёл на повышение…Да и я не задержался…

Прием в пограничники

Начало марта 1980 года. Китай воюет с Вьетнамом. Наш разведбат выдвинут к китайской

 границе ещё в январе. Третий месяц в забайкальской степи с видом на вероятного против-

 ника. Я командир флангового взвода, в 30-ти километрах от «Центра». Только скалы, ме-

 тель и взвод, усиленный отделением огнемётчиков. Из развлечений - еженедельный подвоз воды и топлива с почтой и сплетнями. Одним слово- тоска смертная.

  Но в один прекрасный день моё вынужденное затворничество неожиданно кончилось.

Командир лично вышел на связь и приказал срочно прибыть с отчётом в «логово зверя».  Никаких особых грехов за мной, на тот момент, не числилось  и я, предвкушая встречу с сослуживцами, оставив на хозяйстве толкового сержанта, с лёгким сердцем, летел на «66-ом» по промёрзшей степи. Уже показалась командирская сопка, когда в свете фар запет-

лял солидный заяц. Я, со всем своим нерастраченным охотничьим азартом, вывалившись

почти наполовину из окна и удерживаемый за застёжку унта перепуганным водителем,  палил из «Макарова», пока не уложил косого. Сопка дружно ответила предупредительны- ми выстрелами часовых.

 Командир, встревоженный стрельбой, вышел встречать меня лично.Доложив о прибытии,

я показал, естественно, и добычу. «Ну, вот! Мы тут откармливали-откармливали зайца, а

здесь приезжают и убивают «на халяву»! Повар, забрать и в котел, на ужин!». Настроение,

вижу, у боса хорошее. Приглашает в КШМ-ку, к столу.Заходим, а там весь наш «бомонд»,

даже Тимоха, старлей с левого фланга, за столом, не говоря о группе обработки с прико-

мандированными переводчиками. Первая мысль:«Командир обмывает награду…Давно об

этом поговаривали…Хотя незнакомых лиц, в такой глухомани, для этого повода много- вато...». Повод действительно оказался несколько иной- прибытие, для прохождения служ бы, двухгодичников, выпускников военной кафедры, одного из гражданских ВУЗ-ов.

 Ребята, в мешковатой, не подогнанной полевой форме, выглядели типичными «солидоль-

ными лейтенантами», но с одним очень важным преимуществом перед всеми нами – их  карманы оттопыпивались от пачек «подьёмных». Вопрос о «вливании в коллектив» встал, естественно, буквально с порога. Как я позднее узнал, «двугадюшникам» был срочно выделен бензовоз. Экспедиция, со старшиной во-главе, объехав все центры цивилизации в радиусе 300 километров, «затарилась по полной программе» и накрыла царский, с нашей точки зрения стол. После третьей стопки командир вспомнил и о нас, убогих, фланговых офицерах, вызвав всех срочной телефонограммой. Я подоспел, можно сказать, к разгару всеобщего братания. «Знакомся-студенты…»,-представил мне боевую поросль. Пожав руки молодому пополнению, я подсел к своим друзьям и быстро погрузился в атмосферу долгожданной встречи.С некоторыми не виделся более полу-года.А с братом по несчастью- -Тимохой, у нас, вообще, совместных тем для обсуждения было с избытком...

  Ближе к полуночи раздался бодрая команда вождя, на которую никто вначале и не обра-

тил внимания:«Пора принимать в пограничники…Студент, к стенке!…» Краем глаза я

видел какое-то движение в конце кунга, слышал звук вынимаемой обоймы А, вскоре, ударил по ушам и сам выстрел. Кто-то охнул, кто-то запричитал:«Уби-ли…» Я обернулся на крики и понял, что одним студентом стало меньше. Ротный с удивлением рассматривал свой «ПМ», а над телом упавшего склонился его друг. Компания на глазах протрезвела. Пистолет командира старший начальник, одев перчатки, аккуратно вынул из его не гнувшихся пальцев, обернул носовым платком и осторожно, словно недопитую стопку, положил в сейф. «Не должно быть патрона!…Я же вынул магазин…»,-оправдывался ротный. «Да ты же стрелял сейчас по бутылкам…Вот патрон в патроннике и остался! ,- мрачно констатировал переводчик.  

      В воздухе незримо замаячило присутствие военной прокуратуры, со всеми вытекающими отсюда последствиями, для всех без исключения, присутствующих. Полное безразличие к происшедшему проявляло лишь безжизненное тело несостоявшегося пограничника.

      Но тут оживился командир центрального взвода и с возмущением произнёс: «Да где это видано, чтобы в разведке командира «сдавали»? Давайте пристрелим второго и скажем, что никто к нам и не приезжал!?». И решительно запер на фиксатор единственную дверь. Конец этой исторической фразы совпал с громким падением предложенной жертвы. Видя, что ситуация окончательно выходит из под контроля,   старший офицер разведуправления армии, приехавший представлять лейтенантов, взревел:«Всё оружие, спецсредства и гранаты на стол!». Толпа дружно загремела боекомплектами. Так как недостатка в личном вооружении присутствующие явно не испытывали, то импровизированый арсенал занял всё пространство недавнего пиршества,

что весьма озадачило старшего начальника. А за его спиной маячили ещё наши с Тимохой автоматы. А ситуация менялась на глазах…

      «Ерунда!…Обморок!…Бывает…»,-констатировал  вызванный срочно фельдшер, -Вот мы ему сейчас нашатырька…болезненному нашему…Гляди-ко-ожил! А глазёнки-то открыть боится…Что тут Вы ему  наобещали?…Изверги…А это кто лежит?…»

      Фельшер, житель вольного поселении, в прошлом незаконопослушный житель столицы, был негласным поставщиком спирта на позицию  и нравы разведчиков изучил сполна…Редко кому, из вновь прибывающих в район нашего боевого расположения,  офицеров и прапорщиков, удалось избежать «допроса военнопленного»…Процедура, надо отметить, не из приятных…Далеко не все выходили из неё «не запятнав честь и достоинство» воина и гражданина. Обработка начиналась буквально с первых минут пребывания: «Будь крайне внимателен и осторожен…Диверсионные группы народной китайской армии буквально кишат вокруг, вырывая из наших рядов лучших из лучших…Вон, на днях, у соседей капитана в «языки» взяли. Сгинул на сопредельной стороне…а всего-то пошёл вечерком «до ветру»…А им, китайцам,что?…Кишки славянина намотать на штык-ножь – хлебом не корми…То есть -рису не давай…Одно удовольствие…И название-то себе придумали-«тигры». В полевой ленинской комнате был?…Нет?..Так сходи и посмотри -что они на Даманском вытворяли!!!» Ознакомившись с наглядной агитацией, натуралистично повествующей о зверствах вероятного противника, услыхав еще одну-две не менее драматичные истории исчезновения товарищей по службе, «клиент созревает» прямо на глазах. Поминутно оглядывался…Крайне редко покидал боевую машину и  палатку для отдыха командного состава…То есть полностью переходил « в режим напряжённого ожидания» встречи с врагом. Ну, а враг, естественно, не дремал…Группа опытных  «волкодавов», усиленная переводчиком-выпускником военного института иностранных языков, планировала, до мелочей, организацию нападения на новичка. Главное, конечно, меры безопасности и максимальная достоверность похищения. Прежде всего, под любым предлогом его вынуждали на какое-то время расстаться с личным оружием и колющимися-режущими предметами или, старались, хотя бы, изъять боеприпасы…Это, пожалуй, самое трудное…Остальное, как говориться, дело техники…Оставалось только. в тёмное время суток, послать потенциальную жертву с каким-нибудь надуманным поручением по заранее спланированному маршруту, на котором, естественно её уже ждали «диверсанты»…Бесшумный прыжок, подсечка и сбитый «язык» уже трепыхается в накинутой на него плащ-палатке или тенте. Два-три удара ногами недвусмысленно обозначают серъёзность намерений нападавших. Ну, а китайская речь в перемешку с «ломаным русским» всё ставила на свои места в воспалённом мозгу «пленного»…Вопросы, в нагрузку к ударам, сыпались один за другим: «Кто есть ваш командир?…Сколько вас?…Какие ваши задачи?…Где хранятся боеприпасы?.. «НЗ»?» Одним словом «допрос военнопленного» в классическом полевом варианте. Как ведут себя допрашиваемые?…Да, по-разному…Диапазон большой…От бесконечного мата и яростного сопротивления» до быстрого согласия на сотрудничество с «врагом» и дачу избыточной информации на все поставленные вопросы…Последнее крайне не желательно…Особенно у разведчиков...Лучше сразу переводиться в другую часть или «линять» в госпиталь…Останься такой, и жизнь у него становится  «скучной и не интересной»…Не помогут ни «вливание в коллектив», ни «простите, братцы, бес попутал…»…Плащ-палатку демонстрировали, как простыню из-под невесты, после брачной ночи…Она объективно отражала патриотический потенциал испытуемого…Бывала, даже, прокусана (реже прорезана) на сквозь…А иногда и смердила, демонстрируя инфантилизм и политическую незрелость объекта нападения… 

  …Осмотрев тело «кандидата в пограничники» фельдшер сообщил ошеломляющую новость: «Живой!…Судя по всему контужен «выстрелом в упор»…Вот и ожёг…Пуля прошла по касательной к голове, сняв скальп по всей траектории полёта…Конечно, кровь!…А как же без неё…Мы и ему дадим понюхать…Иш как ногами-то засучил…Сейчас оклемается…Стакан водки ему и я накладываю швы…» Первым на такое счастливое известие среагировал , имитировавший беспаметство, готовившийся «к закланию» студент…С криком: «Живой! Смотрите - живой!..», он показывал рукой на неожиданно ожившего собрата, словно говоря всем присутствующим, что уже нет острой  необходимости в его смерти,…Все от души смеялись, обнимая командира…Тот же мрачно смотрел на ожившего «студента» и что-то про себя шептал. 

      Обмыв «вновь родившегося» и решительно забыв всё произошедшее, мы под утро, разъехались по своим позициям…Да и вспоминать-то уже особенно некому…Год 1980 только начинался…Из участников тех событий многих уже нет в живых …

Помирать, так с музыкой!

«Нас побить, побить хотели,

резать собиралися…

Амы сами, а мы сами

того дожидалися!!!

(частушка «под драку» -   

русский кулачный бой).

      Солнце садилось за дальними барханами. С ним уходило и тепло. Броня «БМПшки»* остывала на глазах. Всё живое в этой, теоретически неживой местности, зарывалось в песок, либо, наоборот, выползало в прохладу ночи и тянулось к влаге.

      Экипаж «Летучего голландца» не шел наперекор природе и тоже утеплялся и налегал на жидкость…За нормой следил Митрич (кличка «Дед»), заросший седой щетиной контрактник. Кому, как не ему, на пятом десятке, не раз «умытому» судьбой, ветерану ряда конфликтов на бескрайних просторах бывшей супердержавы (стыдливо приравненных власть придержащими к «районам боевых действий») и делить спирт между неуравновешенной, с его точки зрения, молодёжью. Но даже ему, потерявшему в этой безумной жизни буквально всё: от семьи до десятка боевых друзей и начальников, с его непререкаемым авторитетом в РДГ**…Даже ему было неуютно под холодным взглядом командира.  

      С предыдущим было проще…Старший лейтенант Тихомиров (он же «Чапай») сейчас бы давно сидел в кругу своих подчинённых и лично руководил «подведением итогов дня». Правда, и хлопот с ним, неохотно признавался себе Митрич, тоже хватало…Царство ему небесное…Особенно к утру…когда в воспалённом мозгу «главнокомандующего» рождался план очередной авантюры, который разведчикам предстояло реализовать буквально с рассветом. Здесь последней надеждой экипажа оставался «Дед», умудрявшийся сохранить, как он сам величал, «контрольную стопку», которая и заваливала «Чапая» вместе с его прожектами…

      С новым же лейтенантом Расковым линия поведения так и не определилась. С его приходом «почва стала уходить из-под ног». Нет, он не стал ломать и крушить традиции группы, но застолье отдал на откуп Митричу. Вот и сейчас сидит со всеми, слушает брехню салаг и…не пьёт, хотя и на медицинский спирт перешли только с его приходом. Сам принёс из госпиталя. Приказав вылить всю припасённую экипажем «дрянь» местного разлива. Мужики, конечно, срочно навели справки в штабе и доложили прапорщику:…выпускник престижного московского ВУЗа, какой-то там «пояс» одного из восточных единоборств, участник выяснения отношений с «золотой молодёжью» факультета, и. естественно, что-то тем папенькиным сынкам повредившему. Ну и, как результат, вместо светившей ему адьюнктуры, теперь совершенствование «основного языка» в качестве «двухгадюшника»***подразделения СПАЦНАЗА на южной окрайне бывшего Союза…Он же – любимец госпиталя и предмет пристального внимания со стороны командования и спецслужб…

      Со времени первого задания, с новым взводным во главе, произошла заметная перестановка сил…«Гнедой» (механник-водитель), отлёживался в госпитале…Слишком «заводной» был сибирячок.

       *    БМП-боевая машина пехоты.

       **  РДГ –разведывательно-диверсионная группа

      ***«Двухгадюшник» -выпускник ВУЗа, призванный на два года в войск, на офицерскую должность

Решил на первом же привале «поставить солидольного лейтенанта на место». Залил глаза-то и понёс на командира. Но монолог мгновенно захлебнулся. Лейтенант чем-то там махнул:то ли рукой, то ли ногой,-никто в суматохе точно и не разглядел, а «Гнедого» откачивали до утра…Как позднее заметил «АГСник»*Сашка Смирнов: «Расковал Расков «Гнедого» на все четыре копыта!» По возвращению взводный сам отвёл охающего и ахающего апонента в госпиталь, где ренген высветил у последнего ряд переломов (чего не бывает в боевой обстановке…) Все, конечно, молчком: кому нужны лишние проблемы? Рейтинг же лейтенанта достиг необходимого, для «беспредельного» руководства, уровня…Дурных вопросов никто ему больше не задавал. Всё старались решить теперь с Митричем. Ну, а тот, если что было выше его сил и обязанностей, шёл к «Вождю» (так окрестили взводного по результатам первого рейда).

      А лейтенант чудил…Знакомясь с экипажем, заполняя, в принципе-то стандартный «Журнал бесед с личным составом», кроме обычного:«Где родился? Крестился? Женился? («Так бы и говорил- Куда послать «груз 200»**, если что…-ухмылялись контрактники), взводный раскладывал, буквально по дням, далеко не безупречные биографии подчинённых, выуживая, порой, давно, казалось бы забытые, события и факты. Особенно радовали вопросы, типа:«Ваше хобби? Где и как изыскиваете для него время и место?» Так как хобби у большинства было одно -местные женщины, то вопрос двусмысленно повисал в воздухе, вызывая ржание и ухмылки мужиков.Вопрос же о музыкальных пристрастиях: любимых мелодиях, песнях или частушках – многих сбивал с толку. Респонденты морщили загорелые лбы, надували щёки, стараясь сразить командира глубиной интеллекта, и несли ахинею о Моцарте и Сальери, ну и, конечно, не скупились на похабные частушки. Взводный невозмутимо выслушивал весь этот бред и, с дотошностью младшего научного сотрудника, что-то заносил в журнал. 

      У самого же Дмитрича собеседование разбудило столько воспоминаний о родной вологодской деревне, откуда его проводили в армию напутствия родителей и влюблённые глаза одноклассницы под традиционное «Прощание славянки», что ветеран, неожиданно для себя, прослезился. Показалось, что марш прозвучал только вчера. «Дед» рассерчал на себя и, конечно, на взводного: «Чего в душу полез?! И откуда ты взялся на мою голову? Сидел бы в своей Москве…Психолог х…в!» Сердце заныло так, что машинально приложился к «НЗ»*** в неурочное время, отчего ещё более расстроился. 

      На базе же Боевая Могила Пехоты (она же БМП, она же «Летучий голландец») подверглась неведомой для всех, кроме командира и радиста, модификации. На башне появился кронштейн с «колоколом»****, добытым на местной толкучке. Была доработана система бортового питания и коммутация диктофона. За суетой подготовки к новому заданию особого внимания эти метаморфозы к себе не привлекли. Все спешили ещё раз «хлебнуть» относительно мирного воздуха и максимально реализовать своё «хобби» в среде считанного по пальцам оставшегося русскоязычного населения…

      В пятом часу утра взвыла сигнальная мина, одна из многих, расставленных с вечера на дальних подступах к биваку (ещё одно «ноу-хау» лейтенанта, не любящего, как он часто повторял, никаких сюрпризов, особенно в боевой обстановке). Башня мгновенно отозвалась снопом огня в направлении взмывшей ракеты. «Молодец командир! Бдит на своём КП. Когда он вообще-то спит? Но только не ночью,»-мгновенно промелькнуло в голове у Митрича. И тут, кажется, сам воздух взорвался огнём и воем. Разведчики ящерицами зарылись в песок. Припали к камням. БМПшка задом сдала в расщелину между двумя громадными валунами, остатками разрушенной ветром, песком и временем скалы.

       * «АГС-17»-30-мм автоматический гранатомёт на станке

     ** «груз 200»-ящик, внутри которого находится цинковый гроб с погибшим

             военнослужащим.

   *** «НЗ»-неприкосновенный запас

***** «колокол»-громкоговоритель (мегафон и т.п.)

. Прапор, грешным делом, подумал, что «Вождь» «делает ноги» (что не придёт в голову, когда вокруг такая свистопляска, а за спиной слышишь удаляющееся лязгание гусениц). Количество вспышек и плотность огня говорили сами за себя: банда имела многократное численное и, очевидно, огневое преимущество перед десятком разведчиков, пусть и «на броне». Митрич экономно давил на спусковой, понимая, что экономь-не экономь, но час…Максимум! Послав очередь, «Дед» менял позицию, но не перекатываясь, а, как-то медленно и неуклюже переползая…»Да, погрузнел…Одышка…Вон. Молодёжь, что выделывает. Каскадёры! Мать вашу…! Интересно, что бубнит командир в рацию? Понимает ли, что нам «хана»? А, может, на базе все спят? Самое время: пять утра. Если, часом, не прорвёмся, «Летучий голландец» оправдает своё прозвище: борт и трупы. И кто это нас так обозвал? Типун ему на язык…По-моему, комбат. Когда я привёз бездыханного «Чапая» и ещё двух «орлов», - это и многое другое, одновременно, занимало его, но не долго…  

      Внезапно, грохнуло прямо над головой…Затем вспышка…А. может, всё сразу…Митрич потерял зрение, слух и, вообще, всякое представление о месте и времени от всё заполнившей боли. Перед глазами плавали кровавые блики. А в голове, почему-то, нарастала, знакомая до боли, мелодия. Физическое страдание неохотно уступало место музыке и вибрации почвы…»Всё! Отхожу…Под оркестр…Эх! Помирать, так с музыкой…Господи! Прими мою грешную душу!…»,-отпевал он себя в бреду. Мелодия же, замешенная на рёве дизеля, казалась, заполнила уже всё пространство. И, сквозь замутнённый кровью взор разглядел прапорщик над собой озабоченное лицо взводного. «О! И он уже здесь! Сейчас и другие слетятся…Хорошо…»,-умиротворённо всхлипывал тяжело раненный «Дед», когда его, под мелодию юности, поднимали на борт «вертушки».

      Вертолёты второй час перепахивали НУРСами* барханы и крошили скалы. А славяне «зализывая» и заливая раны, слушали «концерт по заявкам», звучащий в этом аду вызовом их непутёвой судьбе и неразберихе нашего «смутного времени». Механник-водитель размазывал слёзы с соляркой по лицу. Лейтенант откровенно дремал…

                *НУРСы - неуправляемые ракетные снаряды.  

Наш ответ Керзону

Судетская область (бывшая немецкая территория, отошедшая к Польше по итогам войны). Международный курорт. Масса немецких туристов, старых и молодых, прибыв- ших на родину своих предков.

      У нас День части. Проведя торжественную и спортивные части праздника, семьи офи- церов и прапорщиков «выехали на природу», на берег озера вышеупомянутого курорта. Сидя за «скатертями-самобранками» и поднимая тост за тостом:«За нашу героическую часть! За силу русского оружия! За тех, кого с нами нет и никогда не будет! За тех, кто на дежурстве, вахте и гауптвахте! За боевых подруг!»-мы прислушивались к крикам востор-

га, периодически раздававшихся с озера, где, как оказалось, две местных «звезды», подра- жая популярному тогда Тарзану, имитируя его знаменитый крик, развлекали туристов  прыжками с 10-метровой вышки.    

      Каждый раз, когда раздавался очередной вопль зрителей, наш командир заметно мрач-

нел. Замполит, как ему и положено, чутко уловил метаморфозы в настроении шефа, спра- вился, о чём тот закручинился. Они, о чём-то, оживлённо жестикулируя, посовещались и «комиссар» выразил озабоченность командования:«Надо утереть нос этим недоноскам… Орлы! Если мы сейчас сиганём вон с той скалы, считайте, что жизнь была прожита не зря!». Все устремили свои помутневшие взоры в указанном партией направлении. Скала нависала над озером на умопомрачительной высоте. Но этот факт, собственно говоря, никого уже не смутил: мужская часть коллектива готова была штурмовать хоть Эверест. «Наш ответ Керзону» не заставил себя долго ждать. Прихватив кое-что со стола, новоиспечённые «альпинисты» выдвинулись в направлении безымянного пика. Взобравшись на вершину и взглянув вниз, замполит предложил последний раз всем вместе сфотографироваться. Так и сказал:«Просто на память! На всякий случай…» Затем, добавив:«Прыгать, только если я вынырну!…», сверкая лысиной, ухнул в бездну. Вслед за ним, естественно, не дожидаясь никакого всплытия, с криками «Ура!», посыпались все остальные. Этакий «русский десант» из-под небес на головы изумлённой донельзя публике. Когда шок у последней прошёл и на берегу стали появляться покорители «полюса недоступности», матерясь и придерживая семейные трусы и плавки с разорванными, при ударе о поверхность воды, резинками, на многих языках мира зазвучало: «Рашен… Руссише золдатен!…и т.п.» А поскольку я, более или менее, понимал по-немецки, то достаточно чётко разобрал, как один немец выговаривал своему отпрыску:«Надеюсь, что ты теперь понял, почему они сегодня здесь, у нас, а не мы там, у них!…»

      Покинутые дамы встретили нас аплодисментами и криками «Браво!», а командир, ути-

рая слёзы умиления, обнимал каждого, беспрерывно повторяя:«Молодцы!…Просто мо-лодцы!…» До глубокого вечера к нам тянулись «делегации всех стран и народов», чтобы

лично засвидетельствовать восхищение увиденным и сфотографироваться с «русскими ка-

микадзе».

     На вышке, до самого нашего отъезда, никто больше не появлялся…

Лейтенант! Стоять!

Учения были в самом разгаре, но в полевую фазу ещё не перешли. Задачи отрабатывались в штабах, в местах постоянной дислокации…И, естественно, ночью. А когда же ещё! Как говорил один товарищ по несчастью: «Наступила ночь и в стране дураков закипела работа!..». Мой непосредственный шеф, начальник разведки дивизии, только-что стряхнув с ушей остатки карты, разорванной и разбросанной начальником штаба, виновато послал меня в картслужбу за новым комплектом: «Бегом, Серёга…А то к заслушиванию не успеем восстановить!…» Ну, я и побежал…Из уважения к шефу…

     Несясь мимо знамён частей соединения (пост №1), я, переходя на полу-бег, т.е притормаживая, лихо отдал честь и, начав снова ускоряться, услышал громоподобную команду: «Лейтенант! Стоять!», прозвучавшей откуда-то сверху. Т.к. я уже давно «перехаживал капитана», то на свой счёт этот вопль не принял. А напрасно!…Начальник оперативного одела дивизии полковник Толстой особого различия между всеми лейтенантами не делал, точнее не утруждал себя всякими там «младшими», «старшими» и прочими приставками…Одним словом, «лейтенант» - он и в Африке лейтенант и ничего более…Команда касалась меня, о чём я догадался после повторного рыка спускающегося по лестнице полковника: «Я сказал: Стоять! Мать твою…», прозвучавшего мне уже почти в ухо. Я застыл, слабо соображая, что от меня хотят? «Ты почему бежишь по моему штабу? Это что за кордабалет у Боевого Знамени!…Где тебя этому научили!!!». Я, оправдываясь, продублировал полученный ранее приказ, ссылаясь на его безотлагательную срочность. «Послушай, лейтенант! И запомни на всю оставшуюся жизнь: бегущий офицер вызывает, в мирное время, по меньшей мере недоумение, а, в военное время, панику! Передай это своему дураку, майору (начальнику разведки), А сейчас, снова, переходя за 5-6 шагов на строевой шаг, чётко отдашь честь знамёнам и пи…ешь за своими картами!»,-витийствовал начопер. Моё «Есть!» звонко прозвучало под сводами старого здания. Как оказалось, это была наша первая и далеко не последняя встреча на начинающихся учениях.

     Поскольку начальник оперативного отдела был для разведчиков не последний человек по шкале дивизионной субординации, то его просьбы, естественно, рассматривались нами как приказ, не подлежащий обсуждению. О чём-то посовещавшись с моим шефом, Толстой вызвал меня по селекторной связи и озадачил:«Скоро поступит сигнал на выход в запасной район! Вот тебе деньги и два саквояжа. «Жигули» у подъезда. Села в округе, надеюсь, знаешь не хуже меня. Затариться под завязку!. Человек на шесть-восемь! С закусью не прошляпь! А то я вас, лейтенантов, знаю: всё в пойло вбухаете и шинелью занюхаете…Окорочка, сальцо…хлебушек…Всё доставишь в ЗКП (заглубленный командный пункт)…Действуй!». Задача, с моей точки зрения, была элементарная. Всё выполнив и перевыполнив, я прибыл к ЗКП. Но, штаб дивизии, видимо, поднятый несколько раньше указанного мне срока, уже пребывал под землёй, задраив все двери, охраняемые снаружи комендантской ротой. Рисоваться с такой ценной поклажей на входе в КП я не рискнул, спрятав саквояжи в ближайших кустах. Проникнув в бункер, доложил полковнику о возникших в финале трудностях, но тот, как назло, тут же был вызван к комдиву. Меня же «бросили на карту».

     Фактор времени работал, явно против нас, подтверждение чему и не заставило себя долго ждать. Команда к общему построению прозвучала, как всегда, не к месту. Нестройной толпой, в форме «каре», заполнив всё свободное пространство вокруг стола, штабное офицерство тихо гудело и выдвигало свои версии общего сбора…Но никто не угадал! Полковник Сенчук, начальник штаба дивизии, гроза всех армейских разгильдяев, вышел к столу, как всегда, сияющий портупеей, сапогами и тщательно выбритым подборотком, олицетворяя собой непоколебимость требований Уставов и наставлений. «Внесите!»,-рявкнул он. И дежурный по штабу, начхим дивизии, внёс мои саквояжи, которые полковник тут же вогрузил прямо, на святая святых, карту оперативной обстановки…Два сырых пятна, расплывающиеся из-под находок, на моих глазах слились в одно, напоминающее по внешнему виду петлю…Я оглянулся и сразу же наткнулся на стальной взгляд начопера. Хамское отношение начштаба к карте комдива, за которую Толстой лично отвечал, его удивило меньше, т.к. их взаимная антипатия была известна всему щтабу. Но вот моя бестолковость…Я поставил крест на своём «капитанстве» и, как-то сразу успокоился…

     «В то время, как мы отрабатываем задачи по защите рубежей нашей любимой Отчизны, некоторые не могут остановиться в своём пьянстве и разгильдяйстве!…Я спрашиваю: чьё это!!! Самогон, сало…Да, всего до хрена!!! Дежурный! Приступить к расследованию…Х.., кто сознается! Забери себе в дежурку и глаз не спускай…Я Вас, б…., заставлю Родину любить!!!»,-свирепствовал главный штабист. Общий сбор сыграли в нашем разведовательном закутке. Толстых, мрачно сверкая глазами, довёл следующее: «Значит так: оргвыводы будем делать позднее…Сейчас, главное для нас, изъять похищенное! Я беру на себя начхима, майор на стрёме, страхуешь этого разп….. Лейтенант, «искупаешь кровью»-ужом в дежурку, накрываешь плащь-палаткой, и бегом, наверх, со всем барахлом, в мою КШМ-ку…Время «Ч»-17.30!».

     В половине шестого на всё КП загремел недовольный голос Толстого: «Начхим, к карте! Что ты тут понарисовал?!!!». И пока недоумевающий дежурный по штабу оправдывался у стола, я, сделав своё дело, распёхивал в кунге, по рундукам, драгоценную ношу. Следующее построение не заставило себя долго ждать…Стоял перепуганный начхим и ревел разъярённый Сенчук: «Товарищи! Враг среди нас! Здесь! На заглубленном командном пункте…Только что, из дежурки похищены улики: те самые сумки со спиртным…Вы, майор, судя по всему, в сговоре с преступниками…Сдать оружие…Дежурство тоже…Пиши объяснительную!!! Сволочь!»…

     Добродушное похлопывание по плечу Толстым означало для меня полную реабилитацию…Но и на этом наши полевые пути дороги не разошлись…В три часа ночи, не задолго до заслушивания, начопер разразился громоподобным стоном: «Все к столу!!! Кто испоганил карту!!! Что это за яица! Найду засранца и сам ему оторву… А-а-а!» Мы, полусонным стадом, сгрудились над ристалищем, пытаясь вникнуть в суть претензий…А полковник тыкал указкой в нанесённые мною границы разведки, которые, действительно, овалами, пересекали карту в нескольких направлениях, на всю глубину планируемой операции. Нарушением это никаким не было. Просто я, отучившись на высших курсах, привёз нововведения, о которых старый пехотный зубр и не подозревал… «Опять ты!…Все по рабочим местам! Лейтенант! Стоять! Давай уж, объясняй…»,-как-то грустно, по стариковски, попросил он меня. Я провёл маленький «ликбез», заставив полковника, кое-что, повторять по несколько раз, пока не убедился, что тот всё, более мене, просёк…Полковник, конечно, понимал, что я над ним глумлюсь, но, почему-то, был доволен, вероятно, уже предвкушая, как ошарашить комдива, своими перлами…

      После заслушивания, которое я безмятежно проспал, меня растолкал посыльный по штабу, сказав, чтобы я явился к начоперу. Я, грешным делом, подумал, что тот запутался на докладе и теперь хочет сатисфакции…Склеротик хе…, мысленно матерился я. Но, на этот раз, звёзды на небе и погонах были, видно, на моей стороне…Оказывается, учёба не прошла даром…Толстой, «выдав на гора» всё услышанное от меня, произвёл неизгладимое впечатление на командующего армией, который, только что закончил, с отличием, Академию Генштаба и в картах толк знал. Одним словом, собрал все баллы!!! Царским жестом бенефициант пригласил меня к «скатерти-самобранке»: «Садись, старлей! К стати, ты говорят, в лейтенантах засиделся?!…Ну, мы этот вопрос после учений и поправим…Молодец! Слов нет, какой молодец!..Нет, а как я его!...Срезал!…Майор! Представление пиши сразу же!...Давай к столу…Подведём итоги…Расскажешь, чему тебя ещё в «академии» понаучили…». «Подведение итогов» затянулось до рассвета…Благо, что мы накануне уже «отстрелялись», а всё высшее командование уехало с утра,  в район боевых стрельб. Так я стал капитаном.

Куда кривая вывезет

Все планы рухнули, когда моя кандидатура на роль Деда Мороза прошла «на ура!». Федотыч доложил собравшимся, что семью я отправил в деревню к захворавшей тёще и мне, дескать, терять нечего. Одним словом, сдал с потрохами. Друг называется. Слабые попытки отвертеться успеха не имели. Коллектив мне верил, как никогда. Босс, обняв, благословил: «Сергей! Что бы ни случилось, верь: отдел тебя не забудет…О жене и детях побеспокоимся…Всё беру на себя!» Я прослезился…

      Роль Снегурочки не дебатировалась вообще. Самовыдвиженка Зинаида Трофимовна – наш профсоюзный активист (в мужском кругу просто «Кикимора» или «Последний шанс») – уже размахивала сценарием и выкрикивала: «С Новым годом поздравляем! Счастья, радости желаем! А дальше по обстановке…» Общественность сценарий одобрила, пообещав взять всю «обстановку» на себя…Я был обречен.

      Впрочем, и сам «Иудушка» недолго смотрелся орлом: самореклама о введении «сухого закона» в связи с приобретением машины сыграла с ним злую шутку. Бог наказал! О том, что новоиспечённый водитель закодировался, знал узкий круг лиц: его жена, я и наш руководитель, претерпевший массу неприятностей по этому поводу. С этого исторического момента несчастный пользовался у шефа определённым доверием, о чём свидетельствовал и инструктаж, проведённый с ним в кулуарах, тет-а-тет. Технические детали решили быстро: тут же скинулись на бензин, вручив списки адресов и подарки. Право самостоятельно загримироваться и войти в образ никем не оспаривалось. В глазах счастливчиков читалось: «Люди вы конченные и требовать что-то ещё от вас язык не поворачивается».

      Наступил час «X». На «боевой курс» легли в 19.00. Победитель зелёного змия поминутно оглядывал нас и ухмылялся. «Чюдо-юдо» в юбке без устали оттачивало актёрское мастерство, не забывая предупреждать: «Мальчики, пять минут на квартиру и всё…»Я погрузился в аутогенную тренировку: «Первые пять квартир ни-ни…Пожалуй, первые двенадцать…Тринадцатую, пятнадцатую и девятнадцатую, судя по списку, не пройти…Григорич, поди, уже слюной захлебнулся…У Ваньки я единственный козырь…Не пропустит!…Виктору, вообще, по гроб обязан…Тут никуда не денешься…Повторяю: первые двенадцать ни-ни, ни капли…Первые двенадцать…А там – куда кривая вывезет…»

      Ну. и кривая понесла…Почти сразу. «Внучка» с ходу устраивала шабаш прямо у порога. Я подключался на второй минуте: «А где у Катечки ёлочка? Вот она, раскрасавица! Ага, до ёлочки Дедушку ждёт стопочка…А дедушка не пьёт…Ах, это вас меньше всего волнует…Дедушка всё для себя понял…Где тут у Катечки закусочка? Вот и закусочка…А это уж как Снегурочка хочет…Нет! Дедушка не против…Но дедушку ждут деточки…Подождут?…Ах, дедушка должен на посошок. Да-да, подарок. Вот девочке подарок…А это кто?…Соседи?…Лучшие друзья, значит…Тоже, дети ждут от Дедушки подарка? Надо зайти?…Пошли!». Соседи, как правило, оригинальностью не отличались…

      «Надежда шефа», видно, тоже время даром не терял: где-то «узнал код» и «раскодировался»…Подозреваю, что у бухгалтерши…Машина, видишь ли, забарахлила. Благоверный нашей «кормилицы»раза три (минимум) метался из квартиры во двор и обратно. Одним словом, адреса «рулевой» посеял. Правда, расстраиваться было уже некому. «дитя леса», по-моему, даже обрадовалась, заголосив: «Извозчик, отвези меня домой…» «Извозчик» же, вспомнив. Очевидно, что-то важное, вбив тормоза в пол, заявив, что время докладывать вождю, выпал в сугроб на улице Комарова, как раз напротив редакции «Курьера» (что и прорвало «родник народного творчества» у нашей дамы). Я тащил на себе службиста к ближайшей телефонной будке, а вслед гам неслось: «Я к Кузьмицкому ворвусь, там в «Курьере» оторвусь…Подписной талон найду-Михаила уведу…»

      До нового года оставались считанные минуты.

Интервью с кинозвездой

Корепондент: «Расскажите, уважаемая Виктория Эдуардовна, немного о своей юности…Кстати, Виктория Красовская – это Ваше подлинное имя?…Как говорят…»

Красовская (вслух): Кто?…Кто там ещё говорит!!! Сам-то, ты настоящий?! Да, как себя помню, никто иначе и не называл! (про себя): Кто?!!! Маманю, что ли на исповедь потянуло?…Назвала, в честь своей бабки, Фёклой, так думала, что осчастливила…Дура набитая!!! Фёкла Кривозадова…Прости её, Господи!!! Хорошо, хоть на первом же кастинге, один умный человек подсказал…В кровати…Козёл старый…Хороша ты говорит…Но Фёкла…Да и фамилия явно подкачала…Лично у меня к твоей попке претензий нет!…Срочно ищем сценический псевдоним, иначе - хана!…Виктория?!!…Звучит!!! И зад поправим…Красовская!…А!»

     Кореспондент: «Как Вы помните, накануне интервью, Вы, с нашим главным редактором, договорились быть предельно откровенными…Гонорар, просто обязывает!…Так вот вопрос…Правда ли, что успех любой, более или менее знаменитой актрисы, закладывался, так сказать, в кровати?…Западные звёзды это и не скрывают…За каждой из них длинный список режиссёров. продюсеров, влиятельных политиков  и даже президентов…У нас же на эту тему наложено какое-то «табу»…По-моему, пришло время отбросить ложный стыд и смело заявить, что и мы, так сказать, тоже «не лыком шиты»!!!…Сколько за Вами числится…Ну, скажем так…разбитых сердец???…

     Красовская(вслух): «Да, что Вы, юноша! Какие будуары! Просто работа, помноженная на скромный талант! Можно сказать, что всё строилось на голом энтузиазме! (про себя):Господи! Действительно, всё на голом, в прямом смысле слова, энтузиазме! Да ещё каком голом-то! Что я вытворяла с Неверским, когда он ковырялся в претендентках на главную роль, как свинья в апельсинах! «Камасутру» изучила, как «Отче наш». Спасибо гримёрше Клаве. Видать, ещё та бабка была в молодости! Так и сказала: «Читай, внучка! Я тебе дурного-то не посоветую!». После двух «египетских ночей» он ни на кого больше смотреть не мог…Хотя, я, в общем-то, не «отчерпала» с ним и трети индийской сокровищницы…

     Кореспондент: Тем не менее, Вы же не станете отрицать, что браки с именитыми режиссёрами стимулировали ваше восхождение на киноолимп? Сколько их у Вас было? Кинокритики до сих пор не могут придти к единому мнению!…

     Красовская (про себя): «Что там критики?!!! Я сама-то не могу точно определиться!»

( в слух): «Не для кого, ведь, не секрет, молодой человек, что, когда люди долго работают вместе, возникает естественная симпатия, часто перерастающая в привязанность, а, затем, и в любовь…Ведь, это так просто! (про себя): «Какой бы я дурой была, если бы исповедовала эти принципы!!! До сих пор, вероятно, из массовок не вылезала…Как Дулевская, со своей «вершины творчества» слезть не может…«Барин! Кушать подано!…» Как себя помню, так всё и подаёт…Не то подаёт! Себя подавать надо! Себя!(в слух):С Мурзой Абрековичем Каробагаевым мы познакомились на съёмках трилогии «Незамутнённый омут», где я, первоначально, планировалась на роль второго плана -Даши-учётчицы…(про себя): «Омут – то» я ему показала…так замутила, что он про съёмки забыл! Со вторым планом было решительно покончено…А наобещал-то, наобещал…И Каны, и Флоренцию, и Берлин…А на деле – творческий импотент!…Впрочем, не только творческий…Но, всё-равно, кое-чем я ему обязана…Повозил по киностудиям и Домам творчества, где я успешно «засветилась». Уже без его помощи…Там мне умные люди глаза-то пораскрыли – бесперспективен!…Это, ведь, как приговор…Причём, обжалованию не подлежит!…Во всяком случае, у меня!…Ну, у кого не без ошибок?» (в слух): «И, как часто бывает, у творческих людей, не сложилось…Разошлись наши стёшки-дорошки…Вторым моим избранником стал блистательный Марк Бреловский…( про себя): «Ох! И долго же я к нему подбиралась! Кто только не побывал за это время в моих объятиях!…Даже зам.министра культуры…Мы же с ним почти расписались. Но, что-то помешало…То ли его жена…То ли сам министр…Уже не помню…Шумная получилась история!…Если бы в те времена выбирали модный сейчас «секс-символ», то у нашей кинобратии выбора бы просто не было…Кто бы им, однозначно, был, догадаться не трудно…» ( в слух): «Так вот…С Марком нас свёл Московский кинофестиваль…Когда мы случайно оказались рядом на торжественном банкете в гостинице «Россия»…Встретились глазами и…как не банально для вас  это сейчас звучит, поняли, что мы созданы друг для друга!…Это было какое-то сумасшествие…(про себя): «Чего стоила мне эта «случайность» даже вспоминать на хочется…Этого жеребца из оргкомитета фестиваля…Бр!…Но не зря…Не зря…Марк-то, когда мы уже были «на ты», конечно, выложился…По полной программе!!! Реализовал самые безумные мои фантазии…Сделал «Заслуженной». Уполз от меня опустошённым…во всех смыслах: и творчески…и материально…и физически…Можно сказать, без копейки в кармане…и в творческом вакууме…(в слух):«Но творчество, дорогой мой журналист,- процесс коварный, требующий полной самоотдачи…Это вычерпывает тебя, буквально, до дна…Вот и мы, с Марком, целиком отдаваясь искусству, для себя ничегошеньки и не оставили…Хотя, нет…Вспоминаем друг друга самыми добрыми словами! Вот видите, как и обещала, сегодня с Вами я предельно откровенна! Спрашивайте!…Спрашивайте!…Я сегодня «в ударе»!…

     Кореспондент: А правда ли, что Ваш единственный ребёнок, Ваш сын, некого заморского происхождения…Такой смугленький…

     Красовская: Даже не знаю, удобно ли называть здесь имя его отца?…У него давно уже другая семья…Единственно, что могу сказать – это знаменитый югославский актёр, неоднократно номинировавшийся на Оскара…Красавец!…Все женщины были от него без ума!…Но он остановил свой выбор на мне…Ах! Белград! Белград!…Эти безумные ночи…Каштаны…Дунай…А потом, что-то их Тито не поделил с нашим вождём…И нас блистательный союз…Союз двух любящих сердец, распался…По независящим от нас, как вы видите, причинам. (про себя): Да, черт с ним, с этим третьеразрядным актёришкой, пообещавшим «ввести в прекрасный мир европейской кинематографии…» Но, вот как я «залетела» от султана -понять до сих пор не могу! Прости меня, сыночек…С начала-то всё шло по-плану…Прогулка на яхте, куда он пригласил прекраснейшую часть нашей делегации, закончилась моим падением за борт…Спас меня султан лично.. Прыгнул, как Тарзан, в лазурные воды Андриатики…Затем каюта…Обморок…Глоток виски…В общем, всё разыграла, как по нотам…Мои товарки сошли на берег, а я осталась…Так как ещё плохо себя чувствовала…Очень плохо! Ну, а дальше пошло уже не по сценарию…В его султанате я стала новой наложницей в этом стаде баб…Гарем, мать вашу…Конкуренция, я Вам скажу, за допуск к телу повелителя, как на конкурсе красоты…Что только не выделывают, чтобы «вывести из игры» любимых жен и любовниц…Ну, меня-то этим не удивишь…Я к тому времени, сама кому хочешь мастер- класс преподать могла…Только, я же не об этом мечтала…Так, что начала сачковать, уступая свою очередь всем желающим…Султан не дурак…Заметил…Попала я в немилость, т.е на кухню…Этого мне только не хватало…От скуки смертной переключилась на евнухов, дабы не утратить своё актёрское мастерство…Даже соблазнила двух…Можно сказать платонически…Допустила к телу, из любви к искусству…А они, идиоты, перессорились друг с другом…Ну, и меня, как последнюю шлюху, выкинули за ворота…Хорошо услышала родную речь…Мои спасители, наши «революционные матросы», вывезли меня  на историческую родину…Пол – рейса сидела, в трюме, на угле, безвылазно…Пока капитан меня не вычислил…Кто-то, видать, похвастался…А, может, не от султана?…Уголь все-таки…Да, чего сейчас гадать…Оставшуюся часть пути «гостила» в капитанской каюте…Ах, капитан…капитан!…Так бы и плавала с ним «по морям , по волнам…нынче здесь -завтра там…»…Но в порту приписки его встречала жена…Страшная такая…Он, бедненький, из моих-то рук, шёл к ней, как на Голгофу…(в слух): Ну, что, пора заканчивать мою исповедь?!…Спасибо Вам и Вашему изданию за неподдельное внимание ко мне, моему творчеству, моему пути в искусстве!…

Кореспондент: Да, наши читатели узнали много нового от Вас…Далеко не каждый способен так обнажить свою ранимую душу. душу художника!…Ещё раз спасибо и до новых встреч!….

Замутил

Виктор Иванович кометой ворвался в мой кабинет…Его возбуждённое лицо и запотевшие очки говорили о происшествии чего-то, явно, неординарного…« Уехала!…На неделю…В Питер…К дочке…» - телеграфировал Иванович. «Надо что-то делать!…Время!…Бездарно уходит время!…Как бездарно!…Надо срочно, что-нибудь, замутить…Дача свободна…Машина под парами!…Баньку сосед уже топит…Девчонок я обзвоню…Эх, девчонки-разведёнки!…С тебя творческая часть…Подтяни друганов с гитарами…Не много…Одного хватит…» - команды  следовали одна за другой…«С шефом всё схвачено…Мы с тобой в командировке! Подробности, как ты понимаешь, ему знать не обязательно…». Всё это у него сопровождалось какими-то судорожными сосательными движениями… Я не сразу и понял, что это валидол…Вспомнил, что его недавно увезли с работы с сердечным приступом. Как он позднее заявил, любые эмоции теперь ему противопоказаны…Только спокойствие…Спартанское…Да и предпенсионный возраст говорил сам за себя. Ну- это в идеале…А реальность, то вот она: вперёд и с песнями. Этих «девчонок-разведёнок», школьных подруг, в его кабинете я пару раз видел. Пока я соображал, как мне грамотно «продинамить» намечающееся мероприятие, отделавшись «малой кровью»: отношения о старшим коллегой не испортить и в чём-то ему подфартить, в плане музыки, с криком:«Будь на связи!» он исчез с такой же скоростью, как и появился.  

      Знакомый бард, с блестящим прошлым и бомжеватым настоящим, согласился сразу…Тем более «на халяву»…С доставкой, пойлом и закусью за счёт приглашающей стороны. Нахожусь на связи: жду звонка…Все телефоны молчат…Не час и не два…На Иваныча с его «Бездарно уходит время!!!…», это совсем не похоже…Зато бард уже достал…Видно в горле всё давно пересохло…Мол, когда, да когда…

     Мне это тоже надоело…Сотовый новоиспечённого Казановы молчит…Служебный тем более…Стал тактично наводить справки о его месте пребывания. Узнал…Палата № 3 реанимации…Отдыхает уже третий час…Под капельницами…Говорит с трудом…На связь выйти, судя по всему, в ближайшее время не сможет…